Жизнь
Вагиза Хидиятуллина в ростовском училище олимпийского резерва:
пришлось бросить курить, чтобы «ухлестывать» за гимнастками
Известный в прошлом футболист рассказал в интервью
газете «Футбольный курьер» не только о своей спортивной карьере,
но и первой любви…
10
марта 2008. Что ни говори, а шесть лет в спорте – огромная дистанция.
Наверное, именно поэтому мы так и не «перехлестнулись» в ростовском
спортинтернате с Вагизом Хидиятуллиным. Зато потом не раз вспоминали
его, ставшие для многих тысяч мальчишек и девчонок родными,
стены, общих знакомых, преподавателей, общие для всех поколений
«приколы». Например, как негодовали мы на пловцов, с которыми
вместе учились. Те с утра намотают свои километры, и спят на
уроке, а к доске – футболистов…
Хотя, если по большому счету, мы и не могли «пересечься». Почему?
На этот вопрос с улыбкой отвечает сам Вагиз.
- До 12 лет меня «воспитывала» улица. Родители целый день на
работе - отец на шахте, мать в больнице. Я предоставлен сам
себе. Любил футбол - мог часами бить мячом в стенку. А потом
в Ростове открылся спортинтернат, и меня приняли. Первый тренер
Валентин Гаврилович Егоров собрал нас: "Ребята! Увижу,
кто курит или учится плохо, - выгоню". Я вообще-то курил
с шести лет, но тут - как отрезало. Настолько хотел в футбол
играть.
- Да, попасть в ростовский спортинтернат было нелегко.
В семидесятые он гремел на всю страну...
- У нас было четыре вида спорта: легкая атлетика, футбол, гимнастика
и плавание. Среди воспитанников - олимпийская чемпионка в беге
на 100 метров Людмила Кондратьева, прыгунья в высоту Тамара
Быкова, метатель молота Сергей Литвинов, гимнастки Наталья Юрченко,
Светлана Гроздова, Наталья Шапошникова... Это вы точно вспомнили:
очень мы на пловцов злились. А «в любовь» играли с гимнастками.
Не случайно потом пара сложилась Юрченко - Скляров. Моей первой
любовью была Светлана Гроздова, олимпийская чемпионка.
- Кстати, по окончании карьеры Наташа Юрченко приезжала в Норильск,
где отец, Владимир Прокопьевич, работал заместителем генерального
директора горно-металлургического комбината, и даже были у нее
мысли поработать в местной ДЮСШ. Но Ростов все-таки перетянул.
С той поры только приветами и обменивались через родителя…
- Вам повезло больше, чем мне: я большинство своих коллег по
альма-матер только на экране и вижу. Или на каких-нибудь торжествах…
Так вот необычно началось памятное, но несколько необычное интервью.
Почему необычное? Да потому что изначально оно… не планировалось.
В тот год «Норильский никель» изо всех сил стремился в высшую
лигу. На помощь пришел уже из Ростова Александр Баландин, успевший
поиграть и в ЛЭГе, и в «Ростсельмаше». Будучи с командой в Москве,
решил позвонить Вагизу, уже расставшемуся с большим футболом.
Но в мини был бы королем. Это было модным – заканчивая карьеру
на поле, переходить на паркет. Руководство клуба попросило провести
переговоры, а уж потом я решил сделать интервью со «звездой»
для своей газеты.
- Вагиз, я припоминал все ваши титулы, и вдруг осенило: ваш
футбольный век включил в себя три чемпионата мира. Как получилось,
что, начав в составе сборной отборочный цикл 1982 года, вы не
сыграли ни в Испании в 82-м, ни в Мексике в 86-м?
- По ходу отборочных игр к испанскому первенству я перешел из
"Спартака" в ЦСКА. Константин Бесков, по совместительству
возглавлявший и сборную СССР, заявил по этому поводу: "Если
ты предал клуб, то предашь и сборную", - и вывел меня из
ее состава. А в сборной тогда было играть одно удовольствие:
"шарашила" она всех подряд. Когда пришло время объявить
заявочный список, руководивший нашим футболом Вячеслав Колосков
по впечатлениям от игр чемпионата страны настоял, чтобы меня
взяли в Испанию. Накануне отъезда нам устроили закрытый матч
первого и второго составов сборной. Его последняя минута оказалась
для меня роковой: в столкновении с Федором Черенковым получил
разрыв крестообразных и боковых связок. Эта травма была первой
и последней серьезной в моей жизни, но роковым образом повлияла
на всю карьеру.
- Кстати, Вагиз, все хотел спросить, но не успевал.
Мне друзья-футболисты в начале семидесятых уши прожужжали о
появлении вундеркинда, которого ждут в СКА. Тем не менее, аналогичные
слухи уже «ползали» и по Москве: 17-летнего вундеркинда из Ростова
ждут в «Спартаке». Как это получилось: ни разу ни за СКА, ни
за «Спартак» не сыграл, а уже – нарасхват?..
- Во-первых, команда в интернате у нас была веселая, техничная.
С ребятами 58-го года бились на равных и, когда приезжали в
Москву, обыгрывали всех. Во-вторых, однажды Сергей Сергеевич
Сальников пригласил в юношескую сборную из ростовского спортинтерната
нас с Валерием Глушаковым. Показал нам много «приемчиков». "Восьмерки",
"черпачки", "улитки"... Такие сейчас не
делают или мало кто делает. Я даже знаю одного знаменитого тренера
по фамилии Бесков, который не любил сальниковских штучек. На
нас с Глушаковым ворчал: "Все поле своими черпаками исковыряли!"
Во-вторых, Сальникову мы понравились, особенно Глушаков, и он
пообещал: "Рекомендую вас в "Спартак". А потом
состоялась спартакиада школьников во Львове. Там было много
скаутов, в том числе московских - из "Динамо", "Торпедо".
Но у нас уже в мозгах сидело - "Спартак". Возвращаемся,
интернат пустой - лето. Мы с Глушаковым стали с "Ростсельмашем"
тренироваться. И народ примечает: 17-летние, а кое-чего умеют.
Спрашивают: "Куда, ребята, планируете податься?" -
"Сальников в "Спартак" приглашал" - "Вы
что, какая Москва! К основе вас там никто не подпустит. Мы же
зарплату 150-170 рублей дадим". Растаяли мгновенно, заявления
написали. Приходим к Егорову: "Поздравь, Валентин Гаврилович,
мы - футболисты команды второй лиги "Ростсельмаш".
А он: "Вы что, дураки?!" Берет за руки - и на базу
СКА. Армейской команды в ту пору на базе не было. Посидели час-полтора,
и - сейчас уже не помню - то ли Валера, то ли я предлагаю: "Что
нам тут делать? Поехали в Москву!" Прибываем, стоим, как
дураки, на перроне. Хорошо, у меня был номер телефона Варламова
Ивана Алексеевича, тренировавшего российских юношей. "Вы
где?" - "На Казанском". - "Ждите".
Перебрались на Ярославский - и в Тарасовку, на базу "Спартака".
Тем не менее, первой игры ждать пришлось очень долго. Из-за
занятости в сборных я почти все время отсутствовал. Глушаков
впервые сыграл за дубль в Ереване, я на трибуне сидел и страшно
ему завидовал. Впервые Анатолий Крутиков поставил меня аж осенью
в дубль на матч с "Зенитом". Я такую игру на эмоциях
выдал! Все - в шоке. Крутиков: "Готовься, завтра - в основе".
Наелся, конечно, - тяжело без отдыха. Напутствие помню: "Папаева
видишь? Ему мяч отдавай, он разберется". И я действительно
на поле видел только Папаева с Ловчевым. С тех пор взял за правило:
пасовать тем, кто может что-то создать.
- В сезоне-76 команда вылетела в первую лигу, из "Спартака"
убрали Старостина. Было такое ощущение, что кто-то злой, но
неведомый ломает коллектив намеренно. Единственное светлое пятно
среди всех сообщений - приход Бескова. Что-то изменилось с приходом
Константина Ивановича?
- Все! Он собрал в одном месте людей, в которых видел футболистов.
Мы смотрели тренеру в рот. Как раз то, что ему нужно было. С
годами, конечно, нам это слегка надоело. Дела наладились далеко
не сразу, шли в первой лиге пятыми-шестыми. А потом - понеслись.
Словно под колесо застрявшей в грязи машины что-то твердое подложили.
Рванули - не остановишь. Меня носило по всему полю. Бесков посчитал,
что большой объем работы выполнять мне здоровье не позволит,
пас могу отдать, мяч отнять. Плюс мне отводилась партизанская
роль: совершать вылазки в тыл противника. Вот так с легкой руки
Константина Ивановича я и стал либеро.
- Вам повезло еще и с тем, что работали вместе с Николаем
Петровичем Старостиным. Что запомнилось из общения с ним? Кроме
футбола, естественно?
- Я бы сравнил его с Ришелье - в хорошем смысле. Только наш
Дед был, пожалуй, круче французского кардинала. В 18 лет с Лениным
здоровался. Причем тот после ранения подал левую руку. Старостин
этот эпизод в книгу включил, но цензура не пропустила. Однажды
на Сицилии читал нам "Бориса Годунова" наизусть. Спрашиваем:
"Откуда это, Николай Петрович?" - "Ребята, я
два года в «одиночке» сидел. Книги разрешались, память у меня
феноменальная - выучил". А еще запомнилось, как он в открытую
после нашего чемпионства назвал меня «феноменом от футбола».
Большей похвалы я не слышал и не представляю.
- Вагиз, до сих пор многие историки футбола считают,
что в конце 80-го вас призвали в армию. А что произошло на самом
деле?
- На самом деле был элементарный конфликт с Бесковым, который
обвинил меня во всех грехах. Последней каплей стало подозрение,
будто я продал игру "Карпатам". В том матче я подрался
на поле - Юре Суслопарову по роже дал за Романцева. А за семь
минут до конца мяч мне попал в плечо, и судья назначил пенальти.
Знаете, кто мне бесковскую версию сообщил? Дежурная, которая
убиралась у нас на этаже: "Вагиз, говорят, ты игру продал?"
Я чуть не упал... Быстренько собрался и уехал. Написал заявление:
"Хочу служить в рядах Советской армии", - и через
сутки уже принимал присягу.
- Ну и как в ЦСКА после "Спартака" как игралось?
- Встретились в самом конце первого круга сезона-81. Я против
бывших одноклубников жилы рвал и уже к перерыву спекся. Тут
Юра Гаврилов нам парочку пульнул. 0:3 проиграли. В раздевалку
генерал пришел: "Я вам покажу, как надо играть. Завтра
- сбор, форма - военная. Поедете на полигон". Привезли
нас, переодели, в окопы посадили, дали гранаты деревянные. Танки
запустили. Скажу вам, это что-то, когда над тобой такая махина
проходит! Кидаем вдогонку болванки, кто-то кричит: "Получай,
"Спартак"!" Потом Базилевич загнал на неделю
в Архангельское. В общем, в начале второго круга победили "Спартак"
без проблем - 2:0. Но игры у ЦСКА все равно не было.
А еще я был командиром мотострелкового взвода в 8-й танковой
армии в городе Новгороде-Волынском Житомирской области. Год
танки водил! Во время стрельб командир полигона все время мне
проигрывал: я три мишени выбью, он - две… Чуть ногу себе не
отрезал в этом танке. Как-то стреляли, и мне ее так повело -
еле успел на кнопку нажать, остановить башню.
- В принципе, все остальное о советской футбольной биографии
Вагиза Хидиятуллина можно узнать из книг. А вот как получилось,
что вы оказались в «Тулузе»?
- В 1988-м сборная СССР стала вице-чемпионом Европы, и «Тулуза»
взялась за меня всерьез. Не знаю, почему французы выбрали меня,
ведь в тех еврокубковых матчах великолепно проявил себя Борис
Кузнецов, да и у нападающих все получалось. Трансферным контрактом
занимался Госкомспорт СССР, переход оформили очень быстро. В
то время «Спартак» не имел права зарабатывать на игроках. А
государство на моей продаже выручило около миллиона долларов.
В «Тулузе» мне назначили приличную зарплату — тридцать тысяч
долларов в месяц. Но к большим деньгам меня не подпустили. Из
этих 30 тысяч я отдавал советскому государству 29. В общем,
неплохо на мне заработали. В Тулузе на меня смотрели как на
человека с другой планеты: тридцатилетний дядя за тысячу долларов
играть приехал! Пресса вниманием не обделяла. Писали, что меня
купили за трамвайный билет. Тот факт, что вся моя зарплата уходит
советскому государству, ввергал капиталистов-французов в шок.
- Что осталось от французского этапа карьеры?
- Закончил тренерские курсы, выучил язык. Не только профессиональный
опыт приобрел, но и жизненный. А еще во Франции у меня осталось
много друзей. Например, с Жераром Пасси, который «Спартаку»
три мяча забил, мы крепко сдружились.
Контракт был на два года. И все это время родина из меня веревки
вила. После «Тулузы» был скромный "Монтобан", спонсоры
там хорошие - дом мне построили. А заканчивал французскую эпопею
в "Лабеже", команде из соседнего городка. И в конце
концов пришло решение вернуться в Россию
Я отправился на машине и по дороге остановился в Карлсруэ у
сестры жены. Там сообщают: Бесков разыскивает. Набираю его номер.
"Вагиз, я хотел бы видеть тебя в "Динамо". Давай
встретимся через неделю, потому что завтра я вылетаю на турнир
в Карлсруэ".
-
"Так я же здесь сижу!" На следующий день переговорили
в гостинице. "Можешь потренироваться?" - спрашивает.
"Почему нет?" - "А со "Штутгартом"
сыграть?" Вышел с капитанской повязкой, и мы 2:0 выиграли.
Так стал динамовцем. Играл год, а потом пришлось завершить карьеру
из-за проблем с коленом.
- В те годы нашем футболе царил хаос, может, оно и к
лучшему, что карьеру футболист вы сменили на карьеру профсоюзного
лидера?
- Отношения работодателя с футболистом должны быть урегулированы
и понятны. В Европе ни одна бумага не существует без подписи
профсоюзного лидера. Пусть пока мы не набрали нужных оборотов
- это вопрос времени. Ведь все прекрасно понимают, что подобная
структура необходима. Закон о профсоюзе у нас, слава богу, есть.
Но нет пока закона о профессиональном спорте. А все должно быть
вкупе. Когда в Минтруде зарегистрируют профессию "футболист",
дело сдвинется с мертвой точки…
3 марта у Вагиза Хидиятуллина - день рождения. Успехов вам,
«вундеркинд от футбола»!
Олег Охнянский, «Футбольный курьер», март 2008
