9
мая - День Победы
Николай Синау - начальник футбольной команды СКА 1960-х: на войне
как на войне
Мне,
как газетчику, выпала большая удача и честь в разные годы брать
интервью практически у всех представителей ростовского спорта,
кто сражался в Великую Отечественную на земле, в небесах и на
море.
... Многих туристов тянет в украинский город
Одесса, город со своей историей и колоритом. На сайте http://odcity.od.ua
рассказывают новости
Одессы и все общественно-политические события, которые происходят
в этом украинском уголке ....
В частности, у военного связиста Василия Тимофеевича Свирькова,
прошедшего с боями от родного Ростова
до центра Европы, летчика Семена Исааковича Гурвича, совершившего
на штурмовике сотни вылетов, артиллериста Ильи Сидоровича Рясного,
сражавшегося в самом пекле Сталинграда, другого «бога войны» Георгия
Асвадуровича Хачикяна, вершившего ратный труд на нашем кровопролитнейшем
Миус-фронте, позже видевшего в прицел грозные фашистские «тигры»,
и не только видевшего, из своего орудия сокрушавшего их, пехотного
командира полка Геннадия Поликарповича Павленко, получившего боевое
крещение «в белоснежных полях под Москвой», бесстрашного командира
разведчиков Николая Матвеевича Егорова, после Победы взявшего
в руки перо писателя, еще одного пехотинца Евгения Матвеевича
Горшкова, обладателя редчайшего даже среди самых заслуженных фронтовиков
ордена Александра Невского, Алексея Саввича Ярошевича, морского
пехотинца, оборонявшего Севастополь.
Многих из них, увы, нет теперь с нами, осталась память - яркая,
светлая. И вот что всегда поражало: профессионально хотелось больше
услышать о всякого рода свершениях, а речь больше заходила о солдатских
буднях, пусть непростых, тяжелых, что, собственно, и являет собой
истинный подвиг того опаленного огнем поколения победителей.
Примерно в таком же ключе получилась и нынешняя беседа в канун
Дня Победы с Николаем Александровичем Синау,
кавалеристом, разведчиком, взявшим в руки оружие в шестнадцать
лет, в мирную пору одного из самых заметных и видных спортивных
специалистов Дона.
-
О начале войны мы узнали в первый день раньше известного выступления
Молотова, - вспоминает Николай Александрович. - Помните строчки
из песни на мотив знаменитого «Синего платочка»: «Двадцать второго
июня, ровно в четыре часа, Киев бомбили, нам объявили, что началася
война». Так вот, я, курсант военно-авиационной школы в Курске,
был в отпуске, мы с отцом находились на хуторе Хомутовка близ
города Рыльска, весть о нападении фашистов по беспроволочному
телеграфу разнеслась быстро. В начавшейся неразберихе уехать в
Курск оказалось невозможным, добрался лишь до Рыльска, там и застрял
в образовавшейся сумятице. С отцом обосновались на крошечном хуторе
с одной мыслью - не попасть к немцам в плен. Отец - китайский
доброволец времен Гражданской войны, я хоть и юнец, все равно
военнослужащий, попади им в лапы, сколько пришлось бы жить? Германские
войска, известно, быстро рассекли на Украине и в Белоруссии советские
армии, скоро мы воочию, спрятавшись в гуще деревьев, видели на
дорогах бесконечные вражеские колонны - танки, грузовики с живой
силой. Две мысли владели больше всего - пробиться к своим, стать
хоть в какой-то строй противостояния. В конце концов оказались
в партизанском отряде.
***
Сам по себе отряд той фазы военных действий отнюдь не похож на
виденное вами в кино о «батьке» Ковпаке или опять же киношном
майоре Млынском в исполнении Вячеслава Тихонова. Сюда стекались
не успевшие эвакуироваться партийные и советские работники из
ближайших сел и небольших украинских городков, красноармейцы из
разбитых частей, просто патриоты, не желавшие «быть под германцем»,
в общей массе обмундированные и вооруженные как придется. Конечно,
непременно находился кто-то бравшийся за организацию столь разнородного
народа. Подобному командиру я, паренек хваткий, смышленый, крепкий,
попался на глаза. Надо заметить, в родном Киеве
я занимался борьбой, хорошо стрелял, выполняя нормативы легендарного
«Ворошиловского стрелка», почему меня определили в разведку, дали
винтовку.
Тут стало как-то интереснее, появилась известная определенность
- мы искали взаимодействие с соседями, фиксировали расположение
и передвижение фашистских войск, возможные точки огневых контактов
с ними.
***
Отряд относительно скоро разбили, кто уцелел, месяца полтора выходил
к регулярным частям. Пробились. Я стал настоящим красноармейцем,
а поскольку знал лошадей и любил их, был назначен в конную разведку.
Получил и немецкий трофейный автомат. Знаете, когда вам в кино
показывают бои начала войны и наших сплошь с автоматами ППШ, не
особенно верьте. Известно, в высшем руководстве Красной Армии
существовал культ винтовки, мол, она в отличие от автомата имеет
три достоинства - пуля для дальнего боя, штык и приклад для ближнего,
куда там какому-то автомату. Сколько народа из-за такой недальновидности
довоенных ретроградов полегло, не счесть. Я в свой «шмайсер» влюбился
сразу, он хоть был тяжеловат, с крупными острыми пулями, зато
надежен, бил точно и кучно. С ним возился самозабвенно, в любое
свободное время чистил, смазывал, холил каждую детальку. За внимание
и любовь он меня никогда не подводил.
***
Конкретно в упор немца убить ни одного не пришлось, сколько их
полегло от моего автомата в разведстычках, огневых схватках, сложно
сказать. И в атаку нам, разведчикам, редко приходилось ходить
- нас берегли для более сложных и тонких дел. Не счесть рейдов
к самой немецкой передовой, визуальное изучение их позиций, расположения
пулеметов, орудий, штабов. Хотя и здесь не обходилось без стрессовых
моментов. Однажды нам приказали на полном скаку промчаться в виду
немецкой передовой, чтобы выявить огневые точки противника. Посылали
по сути на верную смерть. Был ли страх? Да нет, пожалуй, свойственная
молодости лихость. Проскакали, бог миловал уцелели, хоть лупили
по нам из всего, что только можно.
Немцев вблизи приходилось видеть пленными. Говорят, добросердечные
русские люди их жалели, не то что они делали с нашими в подобных
случаях, подкармливали хлебом, делились табачком. Не знаю, я к
врагам всегда ощущал лишь ненависть. Они разрушили наш мир, жгли
деревни, пепелища видел собственными глазами, зверски убивали
мирных жителей. Такое не прощается.
***
Окружение - самое мерзкое на войне. Оно, в общем-то, непонятно,
это командиры в штабе колдуют над картами, реально понимая обстановку,
мы, рядовые, улавливаем его по тем либо иным приметам. Нас, разведчиков,
в таком разе гоняют туда-сюда нещадно – в поисках слабых мест
у врага, брешей для прорыва. Однажды натыкаемся на фашистов, ведем
отчаянный бой. Бросаю гранаты, взрывы гремят метров за сорок-пятьдесят.
Рядом убитый наш пулеметчик, ему пуля угодила в лоб прямо через
прорезь в щитке «максима». Остаюсь в прикрытии, немцы прут, похоже,
пьяные. Ухожу последним, послав смерти очередной привет.
***
Уже наступаем. Родная Украина, плацдарм на правом
берегу Днепра. Как в известном фильме «Батальоны просят огня»,
попадаем в «котел». В слаженную по многим разведрейдам четверку
- лейтенант Сонюшкин, помкомвзвода Мартынов, командир отделения
Лебедев и я - включен новичок некто Корзах. Следим за немцами
совсем близко, солдаты, офицеры как на ладони, отчетливо слышен
говор, причем, как ни удивительно, не только на немецком - на
польском, даже русском, видно, там есть и власовцы. Чтобы детально
уточнить обстановку, Сонюшкин посылает Корзаха подняться на столб
и внимательней осмотреться. «Эй, молодой, - это Корзах мне, -
слышал, что велено, шевелись » Но приказ-то ему. «Шевелись!» -
он с угрозой в голосе повторяет, берясь за автомат. Наглость наглого
труса нестерпима. Кидаю его по-борцовски через грудь, пару раз
добавляю кулаками, до крови. Похоже, когда вернемся, без трибунала
не обойтись. Но через сутки Корзуха в части уже нет, Сонюшкин
в эпизоде верно разобрался. Видите, и такое случалось, нарочно
не придумаешь.
***
Только вышли из «кольца», к нам приехала великая певица Лидия
Русланова. Ее муж генерал Крюков, Герой Советского Союза, командовал
нашим корпусом, когда их обоих к нам везли, в сопровождение выделили
несколько взводов отборных разведчиков. Она пела на поляне, ее
чудо-голос увел от фронтовой обстановки в какие-то неведомые высоты.
Война, и на ней чудеса случаются, пусть на немного забылась.
***
Меня, помладше других, направляют в военное училище. Радости нет,
покидать боевых друзей не хочется, сколько с ними пота и крови
пролито. Но ехать надо. Попадаю в Подольск. Гоняют нас там, как
сидоровых коз, скажем, когда выпадают стрельбы, туда марш-бросок
в семь километров и обратно. При полной выкладке. Получаю между
тем из родной части письмо - мой разведвзвод в очередном поиске
наткнулся на засаду, весь погиб. И Сонюшкин, и Мартынов, и Лебедев.
И я бы мог, да вот судьба столь своеобразно помиловала.
***
О чем в училище мечтает курсант? Поскорее получить лейтенантские
погоны и вернуться в действующие войска, а то к победе опоздаешь.
Погоны манят, что скрывать. Вдруг меня и еще нескольких ребят
вызывают в штаб, досрочно отправляют на фронт. Уже на месте присваивают
звание… сержантов. Мне по секрету сказали, тогда поступил приказ
Берии таким образом освободить училище и офицерский корпус от
тех, кто был раньше на оккупированной территории. Лишь потом,
пройдя по Венгрии, Польше, Чехословакии, Австрии, я оказался в
другом училище, прошел нормальный курс обучения, обрел заветные
погоны, кстати, на вручении которых присутствовал сам прославленный
маршал Семен Михайлович Буденный. Шел уже 48-й год.
***
Был такой замечательный западногерманский фильм в прошлые шестидесятые
«Мы - вундеркинды». Суть в утверждении его героя о тех самых «вундеркиндах»
- мы, мол, такие не в силу каких-то удивительных способностей,
а в том, что… умудрились уцелеть в кровавой бойне ужасного века.
Наверное, то применимо и к нам, прошедшим огненные версты и, с
перерывом на четыре военных года, добравшимся до мирной поры.
Евгений Серов, «Футбольный курьер», опубликовано 16 мая 2012
